В чем секрет завораживающей власти музыки
Музыка охватывает нас всюду. При звуках производительного оркестрового усиление на глаза наворачиваются плач и по пояснице несутся мурашки. Развлекательное сопровождение развивает образную четкость кинофильмов и спектаклей. Рок-музыканты принуждают нас схватывать на ноги и петь, а опекуны баюкают детей слабыми колыбельными песнями.
Любовь к музыке имеет бездонные истоки: люди придумывают и слышат ее с того времени, как зародилась культура. Не менее 30 млн. лет тому назад наши предки играли на неподвижных флейтах и костяных арфах. Похоже, это страсть имеет прирожденную природу. Малыши крутятся к источнику хороших звуков (консонансов) и отворачиваются от малоприятных (диссонансов). Когда мы испытываем благоговейный испуг при последних звуках симфонии, в мозге активируются такие же центры наслаждения, что и в процессе аппетитной пирушки, занятий сексом либо приема наркотиков.
Достигающие человека звуки реорганизуются текстурами внешнего и среднего уха в колебания воды во внутреннем ухе. Карликовая косточка среднего уха, стремя, «сотрясает» улитку, меняя давление наполняющей ее воды.
К тому же, пульсации базилярной диафрагмы улитки принуждают жидкокристаллические сенсоры уха, волосковые клетки, производить спортивные сигналы, направляющиеся по слуховому нерву в мозг. Любая волосковая клетка настроена на установленную частоту колебаний воды.
Переделка мозгом В чем секрет завораживающей власти musiqa базируется на иерархическом и пластическом принципах. Основная слуховая кора, принимающая входы от уха и (через центр) самых низких слуховых центров, принимает участие в базовых действиях восприятия музыки, к примеру, тесте высоты звука (частоты тона).
Под воздействием опыта основная слуховая кора может перенастраиваться — в ней возрастает количество клеток, владеющих предельной реактивностью к значительным для человека звукам и музыкальным тонам, что воздействует на последующую переработку музыкальной информации во второстепенных слуховых областях коры и слуховых соединяющих зонах, где происходит переделка не менее трудных музыкальных данных (согласии, мелодии и ритма).
Когда артист играет на приборе, энергичность моторной коры, мозжечка и прочих строений головного мозга, участвующих в планировании и совершении своеобразных, в точности измеренных во времени перемещений, растет.
Почему же музыка настолько существенна для человека и имеет над ним такую власть? Заключительных решений у нейробиологов пока нет. Но в последнее время начали возникать определенные данные о том, где и как происходит переделка музыкальной информации.
Исследование больных с черепно-мозговыми травмами и изучение крепких людей сегодняшними способами нейровизуализации привели экспертов к внезапному выводу: в мозге человека нет специального центра музыки. В ее переработке принимают участие многие области, распределенные по всему головному мозгу, в том числе те, что как правило задействованы в прочих фигурах познавательной деятельности.
Габариты серьезных зон модифицируют зависимо от персонального опыта и музыкальной подготовки человека. Наше ухо обладает минимальным числом жидкокристаллических клеток сравнивая с иными органами эмоций: во внутреннем ухе располагается всего 3,5 млн. волосковых клеток, а в глазу — 100 млрд. фоторецепторов. А наши психологические реакции на музыку различаются невозможной пластичностью, т.к. даже временное обучение может поменять характер обработки головным мозгом «музыкальных входов».
До того как были спроектированы передовые методы нейровизуализации, ученые исследовали музыкальные возможности мозга, следя за больными (включая известных композиторов) с разными нарушениями его деятельности из-за травмы либо инфаркта. Так, в 1933 г. у французского композитора Мориса Равеля вышли признаки локальной медуллярной дегенерации — заболевания, сопровождаемого атрофией автономных отделов медуллярной ткани.
Мыслительные возможности композитора не пострадали: он помнил собственные старые создания и прекрасно играл палитры. А выдумывать музыку не мог. Говоря о собственной допускаемой опере «Жанна д’Арк», Равель считался: «Опера у меня в голове, я слышу ее, а никогда в жизни не напишу. Все довольно. Выдумывать музыку я больше не может». Он скончался спустя 4 года после безуспешной нейрохирургической процедуры. История его болезни посеяла среди экспертов представление, что мозг лишен специального центра музыки.
Догадку доказал пример иного знаменитого артиста. После вынесенного в 1953 г. инфаркта русский автор Виссарион Шебалин оказался парализован и прекратил осознавать речь, однако до самой гибели, произошедшей далее через 10 лет, оставил дееспособность к сочинительству. Так что, мнение о независимой переработке музыкальной и вербальный информации выяснилось правильным. Тем не менее, не менее ранние изучения вписали коррективы, сопряженные с 2-мя всеобщими отличительными чертами музыки и языка: обе психологические функции считаются средством общения и владеют синтаксисом — комплектом правил, устанавливающих соответствующее объединение частей (нот и слов, как следствие).
Любая клетка головного мозга откликается на установленную высоту (частоту) звука (а). Когда какой-нибудь тон покупает для животного особенную значимость, начальная регулировка клеток меняется (b). В итоге принимает участие не менее просторная область головного мозга (с).
Реакции мозга на музыку намного труднее. Музыка состоит из очередности нот, и ее понимание находится в зависимости от возможности головного мозга видеть связь между звуками. Очень многие его области принимают участие в переработке разных элементов музыки. Возьмем, к примеру, тон, который включает в себя как частотные образующие, так и гулкость звука.
Одно время ученые полагали, что клетки, настроенные на установленную частоту, «услышав» ее, всегда откликаются одинаково.
А в середине 1980-х годов. Томас Маккена (Thom М. McKenna) и создатель истинной статьи подвергли это представление сомнению. В те годы мы исследовали реакции мозга на голосовые контуры — комплексы звуков растущей либо сокращающейся высоты, которые составляют базу любой мелодии.
Реакции головного мозга на музыку находятся в зависимости также от опыта и подготовленности слушателя. Они могут изменяться даже под воздействием недолгого изучения. Так, к примеру, еще 10 лет тому назад специалисты полагали, что любая клетка слуховой коры раз и навечно настроена на некоторые характеристики звука. Но выяснилось, что регулировка клеток может изменяться: определенные нейроны делаются сверхчувствительными к звукам, притягивающим внимание животных и находящимся у них в памяти.